Стихи для детей

Было утром тихо в доме,
Я писала на ладони
Имя мамино.

Не в тетрадке, на листке,
Не на стенке каменной,
Я писала на руке
Имя мамино.

Было утром тихо в доме,
Стало шумно среди дня.
— Что ты спрятала в ладони? —
Стали спрашивать меня.

Я ладонь разжала:
Счастье я держала.

Мы солнца в дороге не видели днем —
Погода была грозовая.
Когда же оно засверкало огнем,
Ты спутникам что-то сказала о нем,
По-детски его называя.

Пускай это бурное море огня
Зовут лучезарным светилом,
Как в детстве, оно для тебя и меня
Останется солнышком милым.

И меньше не станет оно оттого,
Что где-то на малой планете
Не солнцем порой называют его,
А солнышком взрослые дети.

Звёзды меркнут и гаснут. В огне облака.
Белый пар по лугам расстилается.
По зеркальной воде, по кудрям лозняка
От зари алый свет разливается.
Дремлет чуткий камыш.
Тишь — безлюдье вокруг.
Чуть приметна тропинка росистая.
Куст заденешь плечом — на лицо тебе вдруг
С листьев брызнет роса серебристая.
Потянул ветерок, воду морщит-рябит.
Пронеслись утки с шумом и скрылися.
Далеко-далеко колокольчик звенит.
Рыбаки в шалаше пробудилися,
Сняли сети с шестов, вёсла к лодкам несут…
А восток всё горит-разгорается.
Птички солнышка ждут, птички песни поют,
И стоит себе лес, улыбается.
Вот и солнце встаёт, из-за пашен блестит,
За морями ночлег свой покинуло,
На поля, на луга, на макушки ракит
Золотыми потоками хлынуло.
Едет пахарь с сохой, едет — песню поёт;
По плечу молодцу всё тяжёлое…
Не боли ты, душа! отдохни от забот!
Здравствуй, солнце да утро весёлое!

В зимний вечер по задворкам
Разухабистой гурьбой
По сугробам, по пригоркам
Мы идем, бредем домой.
Опостылеют салазки,
И садимся в два рядка
Слушать бабушкины сказки
Про Ивана-дурака.
И сидим мы, еле дышим.
Время к полночи идет.
Притворимся, что не слышим,
Если мама спать зовет.
Сказки все. Пора в постели…
Но а как теперь уж спать?
И опять мы загалдели,
Начинаем приставать.
Скажет бабушка несмело:
«Что ж сидеть-то до зари?»
Ну, а нам какое дело, —
Говори да говори.

Чуть к тетради склонишь ухо
И уткнешь в бумагу взор —
Над щекой взовьется муха
И гундосит, как мотор…

Сорок раз взмахнешь рукою,
Сорок раз она взлетит
И упорно — нет покою! —
Над ресницею жужжит.

Рядом блюдечко с вареньем…
Почему же, почему
Это глупое творенье
Лезет к носу моему?!

Дети, спрашиваю вас:
Неужели так я лаком?
Разве нос мой — ананас?
Разве щеки — пышки с маком?

Хлопнул в глаз себя и в ухо…
И не пробуй… Не поймать!
Торжествуй, злодейка муха,—
Я закрыл свою тетрадь…

Это — папа,
Это — я,
Это — улица моя.

Вот, мостовую расчищая,
С пути сметая сор и пыль,
Стальными щетками вращая,
Идет смешной автомобиль.
Похож на майского жука —
Усы и круглые бока.

За ним среди ручьев и луж
Гудит, шумит машина-душ.

Прошла, как туча дождевая,—
Блестит на солнце мостовая:
Двумя машинами она
Умыта и подметена.

Здесь на посту в любое время
Стоит знакомый постовой.
Он управляет сразу всеми,
Кто перед ним на мостовой.

Никто на свете так не может
Одним движением руки
Остановить поток прохожих
И пропустить грузовики.

Папа к зеркалу садится:
— Мне постричься и побриться!
Старый мастер все умеет:
Сорок лет стрижет и бреет.
Он из маленького шкапа
Быстро ножницы достал,
Простыней укутал папу,
Гребень взял, за кресло встал.
Щелкнул ножницами звонко,
Раз-другой взмахнул гребенкой,
От затылка до висков
Выстриг много волосков.
Расчесал прямой пробор,
Вынул бритвенный прибор,
Зашипело в чашке мыло,
Чтобы бритва чище брила.
Фыркнул весело флакон
С надписью «Одеколон».

Рядом девочку стригут,
Два ручья из глаз бегут.
Плачет глупая девчонка,
Слезы виснут на носу —
Парикмахер под гребенку
Режет рыжую косу.

Если стричься решено,
Плакать глупо и смешно!

В магазине как в лесу:
Можно тут купить лису,
Лопоухого зайчонка,
Снежно-белого мышонка,
Попугайчиков зеленых —
Неразлучников влюбленных.

Мы не знали, как нам быть:
Что же выбрать? Что купить?
— Нет ли рыжего щенка?
— К сожаленью, нет пока!

Незабудки голубые,
Колокольчик полевой…
— Где растут цветы такие?—
Отвечают: — Под Москвой!

Мы их рвали на опушке,
Там, где много лет назад
По врагам стрелял из пушки
Нашей армии солдат.

— Дайте нам букет цветов!..—
Раз-два-три! Букет готов!

В переулке, за углом,
Старый дом идет на слом,
Двухэтажный, деревянный,—
Семь квартир, и все без ванной.
Скоро здесь, на этом месте,
Встанет дом квартир на двести —
В каждой несколько окон
И у многих свой балкон.

Иностранные туристы
На углу автобус ждут.
По-французски очень чисто
Разговор они ведут.

Может быть, не по-французски,
Но уж точно не по-русски!

Должен каждый ученик
Изучать чужой язык!

Вот пришли отец и сын.
Окна открываются.
Руки мыть!
Цветы — в кувшин!
И стихи кончаются.

Ребята летом на пруду
Кружились весело на льду,
Надев коньки стальные.
Но скоро пять из четверых
Лед проломили — и бултых!
Вернулись остальные.

Зачем позволили на льду
Кружиться им в июле?
Катаясь посуху в саду,
Они б не утонули.

Те, у кого ребята есть
И у кого их нет,
Пускай, услышав эту весть,
Запомнят мой совет:

До срока в строгости ребят
Держать необходимо.
Пусть по домам они сидят —
И будут невредимы!

По лиловым дорожкам гуляют газели
И апостол Фома с бородою по грудь…
Ангелята к апостолу вдруг подлетели:
«Что ты, дедушка, бродишь? Расскажи что-нибудь!

Как шалил и играл ты, когда был ребенком?
Расскажи… Мы тебе испечем пирожок…»
Улыбнулся апостол. «Что ж, сядем в сторонке
Под тенистой смоковницей в тесный кружок».

«Был я мальчик румяный, веселый, как чижик…
По канавам спускал корабли из коры.
Со стены ребятишки кричали мне: «Рыжик!»
Я был рыжий — и бил их и гнал их с горы.

Прибегал я домой весь в грязи, босоножкой,
Мать смеялась и терла мочалкой меня.
Я пищал, а потом, угостившись лепешкой,
Засыпал до румяного, нового дня.

А потом? А потом я учился там в школе, —
Все качались и пели, — мне было смешно,
И учитель, сердясь, прогонял меня в поле.
Он мне слово, я — два, и скорей за окно…

В поле я у ручья забирался под мостик,
Рыбок горстью ловил, сразу штук по семи».
Ангелята спросили: — За хвостик? — «За хвостик».
Ангелята вздохнули: — Хорошо быть детьми…

Гулко ахнули вдали
Мирные зенитки,
И рванулись от земли
Золотые нитки.

Полетели, потекли
Сбоку, сзади, рядом,
Сухо щёлкнув, расцвели
Поднебесным садом.

Осыпаются цветы,
Падают на крышу…
… Папа, милый, это ты,
Голос твой я слышу!

Мне визиты делать недосуг:
Как ко всем друзьям собраться вдруг?
Что ни час, то разные делишки…
Нет ни смокинга, ни фрака, ни манишки.
Мир велик, а я, как мышь в подвале,—
Так и быть, поздравлю всех в журнале:
Всех детей, всех рыбок, всех букашек,
Страусов и самых мелких пташек,
Пчел, слонов, газелей и мышат,
Сумасшедших резвых жеребят,
Всех тюленей из полярных стран,
Муравьев, ползущих на банан,
Всех, кто добр, кто никого не мучит,
Прыгает, резвится и мяучит,—
В эту ночь пред солнечным восходом
Поздравляю с добрым Новым годом!

Год написания: 1925

Печальная береза
У моего окна,
И прихотью мороза
Разубрана она.

Как гроздья винограда,
Ветвей концы висят,-
И радостен для взгляда
Весь траурный наряд.

Люблю игру денницы
Я замечать на ней,
И жаль мне, если птицы
Стряхнут красу ветвей.

1842

Что за детская головка,
Что за тонкие черты!
И в улыбке и в движеньях
Сколько детской простоты!

Лишь во взгляде, полном думы,
Я читаю иногда,
Что исчезли безвозвратно
Детской резвости года.

То огнем, то негой дышат
Эти карие глаза;
Знать, для сердца наступает
Страсти первая гроза…

И боюсь я, и невольно
Грудь сжимается тоской:
Не степной былинке слабой
С ураганом вынесть бой!

1858

Приехали! Приехали!
Родители приехали!
С конфетами, с орехами
Родители приехали.

Девочки и мальчики
Прыгают от радости:
В каждом чемоданчике
Яблоки и сладости.

Вот для дочки
Танечки
В узелочке
Прянички.
А вот это пироги,
Для себя их береги.

Вот для сына
Петеньки
Леденцы
В пакетике.
Это Пете моему,
Это больше никому!

И с пакетами в руках
Уплетают в уголках
Друг от друга
По секрету
Кто пирог,
А кто конфету.

Ходит Витя
Мимо всех:
«Хоть бы мне
Один орех!
Не дождался
Я отца,
Остался я
Без леденца».

Вдруг ребята
Встали с мест:
— Мы едим,
А он не ест?

Товарищи
Родители!
Хотите,
Не хотите ли,

Но кладите
Всё на стол
И делите
Всё на сто!

Что мы сели
По углам?
Всё поделим
Пополам…

Разделите
Всё на всех:
Вам орех,
Нам орех…

Всё у всех,
Ребята, есть?
Начинайте
Есть!

1940

Надо мной склоняется
Доктор корабельный,
Он всегда слоняется
С песней колыбельной.
Как приятно мажутся
Комья мази пестрой!
… Я болею, кажется,
Ветряною оспой.
Детство прямо на ухо
Мне хохочет бешено,
Все скрестилось наглухо —
Правда с бредом смешана.
Мы в полярном, северном,
Ледовитом месиве.
В полушубке сереньком
Я хожу три месяца.
Капитан молоденький,
Звать его Володенькой.
И совсем не катится
Голубое платьице,
А на коврик яблоко
За обедом катится,
Да рука — несчастная,
Словно деревянная,
В ней трепещет рыбою
Ложка оловянная.
Капитану нравятся
Смуглые блондинки.
Мне в кают-компании
Хорошо — ни льдинки!
Здесь порог сияющий,
С медною полоской.

… Я болею, кажется,
Ветряною оспой.
И над ухом детство
Все хохочет бешено,
А в считалке пламенно
Правда с бредом смешана.
И хотя не катится
Голубое платьице,-
Капитан молоденький,
Звать его Володенькой.
Он всегда при розовых,
При мещанских запонках,
Он болтает глупости
Об актрисах западных,
И романы пошлые
Он глотает-нравится!
Капитан молоденький,
Влюбится — исправится,
Он не купит в Мурманске
Ту одежду пеструю.
… Я болею, кажется,
Ветряною оспою.
Я на койку падаю,
Жарко сплю, и катится
Вдоль по сну глубокому
Голубое платьице,
Голубое платьице,
Голубые запахи,
А когда присмотришься —
Розовые запонки,
Круглые, огромные,
Отблеск портупейный!
… Надо мной склоняется
Доктор корабельный,
Наподобье снега
Что-то в чашку сыпет.
Отпылала оспа —
Ни пятна, ни сыпи!
Мы идем к зимовью
Где-то в море Карском.
Губы мои пахнут
Выпитым лекарством.

Нежно сомкнутые венчики,
Листья вырезные...
Золотистые бубенчики-
Первенцы лесные.
Набрала я вас, поставила
В глиняную крынку,
А художника заставила
Срисовать картинку.

По вечерам,
По вечерам
Луна глядится
В стёкла рам.
И спать ложатся
Чудаки,
Надев пенсне
Или очки,
Чтобы яснее
Видеть сны,
Слетающие к ним
С луны.

Причём одни
Привыкли брать
Карандаши
С собой в кровать,
Чтоб всё во сне
Нарисовать,
Другие -
Свой магнитофон,
Чтоб записать
Красивый сон.

А этот пасмурный
Старик
Всегда одетый
Спать привык.
И без галош
И без пальто
Он не ложится
Ни за что.
Его задумчивые сны
Всегда дождливы
И грустны.

А вот — лукавый
Бородач.
Он под подушкой
Прячет мяч.
Он знает,
Что во сне опять
Он будет бегать
И играть.
Лужайка будет,
Солнца свет-
И будет снова
Восемь лет.

Ну что же мне делать с ней,
Честное слово?
Всё время
В пенал ко мне лезет
Петрова!
То ластик возьмёт,
То цветной карандаш —
Ну как же соседке по парте
Не дашь?
Да мне и не жалко —
Когда б возвращала!
Я скоро совсем окажусь
Без пенала.
И вот, в понедельник,
На первый урок,
Принёс я в пенале
Живой уголок:
В нём трёх червяков
Я пристроил толково...

Не любит
Живую природу Петрова!

Был дождик, слякоть, мокрота,
Вдруг около ворот
Нашла вожатая крота:
— Какой красивый крот!

Немножко он подслеповат,
Но в этом он не виноват.

Все голосуют за крота:
— Он оказался неспроста
У лагерных ворот!
Пусть в лагере живет!

А для живого уголка
Он настоящий клад:
Там нету жителей пока,
Хотя висит плакат
На стенке около дверей:
«Не забывай кормить зверей!»

И вот мальчишки для крота
Несут червей из-под кус, та.
Он открывает рот —
Он очень умный крот.

С утра девчонки на посту,
Приносят гусениц кроту,
Он открывает рот —
Он очень умный крот.

Но разнеслась однажды весть —
Крот ничего не хочет есть!
Съедал жука в один присест
И вдруг теперь не пьет, не ест.

Дневник вожатая вела
Про все отрядные дела
И написала и о том,
Что были трудности с кротом:

В отряде сорок октябрят,
И все кормить его хотят,
А он один всего!
Ему-то каково?

Бедняга крот! Он жив пока,
Но для живого уголка
Придется нам скорей
Искать других зверей.

Рисовать я буду!
Рисовать я буду,
Каждому рисунку
Радуясь, как чуду!

Что я нарисую?
Девочку босую
И в цветах долины,
Парня с мандолиной —

По тропинке длинной
Он уходит в путь...
Вдалеке вершины
Все в снегу по грудь.

Рисовать я буду
И мечтать, что всюду
Поняли меня...
Рисовать я буду
Деда у огня,
Сельский дом болгарский,
Горы в тишине...
Кисточка и краски,
Помогите мне!

Эту сказку ты прочтешь
Тихо, тихо, тихо…
Жили-были серый еж
И его ежиха.

Серый еж был очень тих
И ежиха тоже.
И ребенок был у них —
Очень тихий ежик.

—

Всей семьей идут гулять
Ночью вдоль дорожек
Еж-отец, ежиха-мать
И ребенок-ежик.

Вдоль глухих осенних троп
Ходят тихо: топ-топ-топ.

Спит давно народ лесной.
Спит и зверь и птица.
Но во тьме, в тиши ночной,
Двум волкам не спится.

Вот идут на грабежи
Тихим шагом волки…
Услыхали их ежи,
Подняли иголки.

Стали круглыми, как мяч, —
Ни голов, ни ножек.
Говорят: — Головку спрячь,
Съежься, милый ежик!

Ежик съежился, торчком
Поднял сотню игол…
Завертелся волк волчком,
Заскулил, запрыгал.

Лапой — толк, зубами — щелк,
А куснуть боится.
Отошел, хромая, волк,
Подошла волчица.

Вертит ежика она:
У него кругом спина.
Где же шея, брюхо,
Нос и оба уха?.

Принялась она катать
Шарик по дороге.
А ежи — отец и мать —
Колют волчьи ноги.

У ежихи и ежа
Иглы, как у елки.
Огрызаясь и дрожа,
Отступают волки.

Шепчут ежику ежи:
— Ты не двигайся, лежи.
Мы волкам не верим.
Да и ты не верь им!

Так бы скоро не ушли
Восвояси волки,
Да послышался вдали
Выстрел из двустволки.

Пес залаял и умолк…
Говорит волчице волк:

— Что-то мне неможется.
Мне бы тоже съежиться.
Спрячу я, старуха,
Нос и хвост под брюхо!

А она ему в ответ:
— Брось пустые толки!
У меня с тобою нет
Ни одной иголки.
Нас лесник возьмет живьем.
Лучше вовремя уйдем!

И ушли, поджав хвосты,
Волк с волчицею в кусты.

В дом лесной вернутся еж,
Ежик и ежиха,
Если сказку ты прочтешь
Тихо,
Тихо,
Тихо…

Земля цвела. В лугу, весной одетом,
Ручей меж трав катился, молчалив;
Был тихий час меж сумраком и светом,
Был легкий сон лесов, полей и нив;
Не оглашал их соловей приветом;
Природу всю широко осенив,
Царил покой; но под безмолвной тенью
Могучих сил мне чуялось движенье.

Не шелестя над головой моей,
В прозрачный мрак деревья улетали;
Сквозной узор их молодых ветвей,
Как легкий дым, терялся в горней дали;
Лесной чебер и полевой шалфей,
Блестя росой, в траве благоухали,
И думал я, в померкший глядя свод:
Куда меня так манит и влечет?

Проникнут весь блаженством был я новым,
Исполнен весь неведомых мне сил:
Чего в житейском натиске суровом
Не смел я ждать, чего я не просил —
То свершено одним, казалось, словом,
И мнилось мне, что я лечу без крыл,
Перехожу, подъят природой всею,
В один порыв неудержимый с нею!

Но трезв был ум, и чужд ему восторг,
Надежды я не знал, ни опасенья…
Кто ж мощно так от них меня отторг?
Кто отрешил от тягости хотенья?
Со злобой дня души постыдный торг
Стал для меня без смысла и значенья,
Для всех тревог бесследно умер я
И ожил вновь в сознанье бытия…

Тут пронеслось как в листьях дуновенье,
И как ответ послышалося мне:
Задачи то старинной разрешенье
В таинственном ты видишь полусне!
То творчества с покоем соглашенье,
То мысли пыл в душевной тишине…
Лови же миг, пока к нему ты чуток,-
Меж сном и бденьем краток промежуток!

Май-сентябрь 1875

У меня что-то сердце щемит,
Словно в нем поселился термит.
Друг у меня был,
Но он обо мне забыл.

Звали его Андрей,
Но кажется, и Сергей…
И был мне Володя Кружков
Ближе всех прочих дружков.

Нет, не Кружков, а Квадратиков.
И жили мы, как пара братиков.
Сядем мы с ним на диван
И я говорю:
— Иван,
Пойдем мы с тобою в тайгу,
И я тебе помогу.

Уехал он с мамой в Италию,
И я так грущу по Виталию.
Мне все говорят:
— Бросьте,
Забудьте об этом Косте.

Не пишет тебе Клим,
И ладно, и бог с ним.
А может быть, в этом далеком краю
Глеб мой ранен в тяжелом бою?

А вдруг он сидит в Магадане
С папой на чемодане?
А там дуют сильные ветры
И не продают конверты.

Мне сейчас хорошо в Москве,
А он там вдали и в тоске.
Я сегодня весь день прогрущу
И себя никуда не пущу.

Толпа у причала
Спортсмена встречала
И долго качала.
Но не откачала.

Летели две птички,
Собой невелички,
Как они летели —
В книжку залетели.
По листкам кружились,
С нами подружились.

Сказали две птички:
— Трудно без привычки,
И малы мы слишком,
Чтоб летать по книжкам.

Возвращаться надо
Нам в лесные чащи,
Где всегда прохлада,
Где ручей журчащий.
Нас в лесу синички
Ждут на перекличке.

Вздохнули две птички,
Собой невелички:
— Нам пора прощаться,
С вами расставаться!
Вы зимой в метели
Ставьте нам кормушки!

Со страниц слетели
Наши две подружки,
Сели на обложку
Да и в путь-дорожку!

С читателем прощаются
Шустрые синицы.
На этом закрываются
Пестрые страницы.

На ветке сидел воробей-озорник.
Чирикал-чирикал: чирик да чирик!

Подкрался мальчишка с пращой к воробью.
— Сейчас, — говорит он, — тебя я убью.

Достану я дрожжи, достану муку
И в тесто тебя, воробей, запеку!

Но в тесто попасть воробей не хотел,
Чирикнул-чирикнул и прочь улетел.

С полей несется голос стада,
В кустах малиновки звенят,
И с побелевших яблонь сада
Струится сладкий аромат.

Цветы глядят с тоской влюбленной,
Безгрешно чисты, как весна,
Роняя с пылью благовонной
Плодов румяных семена.

Сестра цветов, подруга розы,
Очами в очи мне взгляни,
Навей живительные грезы
И в сердце песню зарони.

1858

Чуть живой. Не чирикает даже.
Замерзает совсем воробей.
Как заметит подводу с поклажей,
Из-под крыши бросается к ней!
И дрожит он над зернышком бедным,
И летит к чердаку своему.
А гляди, не становится вредным
Оттого, что так трудно ему…

— Ты скажи, барашек наш,
Сколько шерсти ты нам дашь?

— Не стриги меня пока.
Дам я шерсти три мешка:

Один мешок —
Хозяину,
Другой мешок —
Хозяйке,

А третий — детям маленьким
На теплые фуфайки.

Плик-плик!
Облака висят, как тряпки…
Ветер бросил нас охапкой
На проезжий грузовик…
Мокры крыши, стены, стекла,
Даль промокла,
На платанах, на каштанах
Листья в ржавых пестрых ранах…
Стонет мокрый паровик,
Под ногами ноет слякоть,
В сквере — мгла, дорожки — мякоть…
Плик!

Плик-плик!
Вон на площади балкон!..
На веселый детский крик
Мы летим со всех сторон,—
Смотрим в окна, льнем, струимся,
Барабаним, веселимся:

За окном
Дети в комнате зеленой —
В спальне ярко освещенной,
Все поставили вверх дном!
Табуреты, стулья, столик…
На полу постельный ролик,
Сбит за печку половик…
Плик!

Плик-плик!
Даль туманна, ветер дик…
Уползая вниз во мглу,
Отправляясь в путь свой дальний,
Мы не так уже печальны:
Там ведь лето на полу!
И у нас своя игра,—

Живо, живо,
Собирайтесь торопливо
С улиц, с крыш и со двора…
По канавам лейтесь гулко,
Вдоль глухого переулка,
Прямо в реку… а с рекой
Прибежим к стране морской:
Ясный воздух, теплый юг,
Гор лиловых полукруг,
Золотистый солнца лик…
Сестры, живо! Плик-плик-плик…

Я сегодня сбилась с ног —
У меня пропал щенок.
Два часа его звала,
Два часа его ждала,
За уроки не садилась
И обедать не могла.
В это утро
Очень рано
Соскочил щенок с дивана,
Стал по комнатам ходить,
Прыгать,
Лаять,
Всех будить.
Он увидел одеяло —
Покрываться нечем стало.
Он в кладовку заглянул —
С медом жбан перевернул.
Он порвал стихи у папы,
На пол с лестницы упал.
В клей залез передней лапой,
Еле вылез
И пропал…
Может быть, его украли,
На веревке увели,
Новым именем назвали,
Дом стеречь
Заставили?
Может, он в лесу дремучем
Под кустом сидит колючим,
Заблудился,
Ищет дом,
Мокнет, бедный, под дождем?
Я не знала, что мне делать.
Мать сказала:
— Подождем.
Два часа я горевала,
Книжек в руки не брала,
Ничего не рисовала,
Все сидела и ждала.
Вдруг
Какой-то страшный зверь
Открывает лапой дверь,
Прыгает через порог…
Кто же это?
Мой щенок.
Что случилось,
Если сразу
Не узнала я щенка?
Нос распух, не видно глаза,
Перекошена щека,
И, впиваясь, как игла,
На хвосте жужжит пчела.
Мать сказала: — Дверь закрой!
К нам летит пчелиный рой.
Вес укутанный,
В постели
Мой щенок лежит пластом
И виляет еле-еле
Забинтованным хвостом.
Я не бегаю к врачу —
Я сама его лечу.

1956