Читать стихи для детей
Мама тесто замесила
Из пшеничной из муки.
Я кусочек попросила,
Стала делать пирожки.
Я леплю,
Я делаю,
Только не пойму:
У мамы-то – белые,
У меня-то – серые…
Не знаю почему.
Закончился
Космический полёт,
Корабль спустился
В заданном районе,
И вот уж целиной Пилот идёт,
Чтоб снова, землю
Взять в свои ладони…
И в космосе
Он думал лишь о ней,
Из-за неё
Летал в такие дали —
И лишь о ней
Все двести долгих дней
Писал в своём
Космическом журнале!
Девять
Картин
Нарисовано
Тут.
Мы разглядели их
В девять
Минут.
Но если б
Их было
Не девять,
А больше,
То мы
И глазели
На них бы
Подольше.
Баю-баю-баиньки,
Прискакали заиньки:
— Спит ли ваша девочка,
Девочка-препевочка?
Уходите, заиньки,
Не мешайте баиньки!
Люли-люли-люленьки,
Прилетели гуленьки:
— Спит ли ваша девочка,
Девочка-припевочка?
Улетайте, гуденьки,
Дайте спать дочуленьке!
Завтра встанет солнышко,
Встанет и Аленушка.
Будет солнце греть,
Будет дочка петь.
Целый день «уа-уа»,
Полюбуйтесь, какова!
[...]
Воробьи в кустах дерутся,
Светит солнце, снег, как пух.
В васильковом небе вьются
Хороводы снежных мух.
Гриша — дома, у окошка.
Скучно в комнате играть!
Даже, вон, — лентяйка кошка
С печки в сад ушла гулять.
Мама гладит в кухне юбку…
«Гриша, Гриша, — ты куда?»
Влез он в валенки и шубку,
Шапку в руки — и айда!
Руки в теплых рукавичках,
Под лопатой снег пищит…
Снег на лбу и на ресничках,
Снег щекочет, смех смешит…
Вырос снег копной мохнатой,
Гриша бегает кругом,
То бока побьет лопатой,
То, пыхтя, катает ком…
Фу, устал. Еще немножко!
Брови — два пучка овса,
Глазки — угли, нос — картошка,
А из елки — волоса.
Вот так баба! Восхищенье.
Гриша пляшет. «Ай-да-да!»
Воробьи от удивленья
Разлетелись, кто куда.
В тихой детской так тепло.
Стекла снегом замело.
Синеглазая луна
Вылезает из окна..
Ветер прыгает по крыше…
Отчего не спится Грише?
Встал с кроватки босиком
(Ай, как скользко на полу!)
И по комнате бегом
Поскорей — скорей к стеклу:
За окном — сосульки льду…
Страшно холодно в саду!
Баба, бедная, не спит,
Посинела и дрожит…
Раз! Одеться Грише — миг:
В угол — шмыг,
Взял в охапку
Кофту, дедушкину шапку,
Старый коврик с сундука,
Два платка,
Чью-то юбку из фланели.
(Что тут думать, в самом деле!)
И скорей — скорее в сад…
Через бревна и ухабы,
Через дворницкую Шавку,
Через скользкую канавку,
Добежал — и сел у бабы:
«Вот! Принес тебе наряд…
Одевайся… Раз и раз!
Десять градусов сейчас».
Ветер смолк. В саду светло.
Гриша бабу всю закутал.
Торопился — перепутал,
Все равно ведь ей тепло:
Будет юбка на груди
Или кофта позади…
«До свиданья! Спи теперь».
Гриша марш домой и в дверь,
Пробежал вдоль коридора,
Вмиг разделся, скоро-скоро,
И довольный — хлоп в кровать, —
Спать!
[...]
— Стой, Зайчонок, не беги
По тpопинке yзенькой,
Лyчше ты побеpеги
Хвостик свой кypгyзенький.
Лис кpадётся вдоль тpопы.
Вpяд ли ищет он гpибы!
Много лет, за годом год,
Из глубин солёных вод
Как затворница-монашка
Выплывала Черепашка.
Двести лет жила она
Одинёшенька-одна:
Двести лет без папы с мамой.
(Результат семейной драмы!)
Папа жил у черепах
На Канарских островах,
Мама с младшею сестрёнкой
Далеко, за Амазонкой.
На исходе двух столетий,
А точней — под Новый год
Черепашку как-то встретил
Одинокий Бегемот.
Бегемот вполне приличный -
В меру толстый и большой,
Энергичный, симпатичный
И с отзывчивой душой.
Черепашка на песочке
Спит за камешком, в тенёчке,
Бегемот вблизи лежит -
Черепашку сторожит.
Черепашка заболеет -
Бегемот её жалеет.
Захворает Бегемот -
Черепашка слёзы льёт.
Было чуткое вниманье,
Нежность, преданность была...
Но однажды на свиданье
Черепашка не пришла.
И назавтра не явилась -
Как сквозь землю провалилась!
Бегемот в глубоком горе
Среди зарослей и скал -
И на суше, и на море -
Все местечки обыскал.
Не был только в бухте дальней,
Где волною штормовой
Океан на берег скальный
Вынес панцирь роговой.
[...]
Слон-живописец написал пейзаж,
Но раньше, чем послать его на вернисаж,
Он пригласил друзей взглянуть на полотно:
Что, если вдруг не удалось оно?
Вниманием гостей художник наш польщен!
Какую критику сейчас услышит он?
Не будет ли жесток звериный суд?
Низвергнут? Или вознесут?
Ценители пришли. Картину Слон открыл,
Кто дальше встал, кто подошел поближе.
«Ну, что же,- начал Крокодил,-
Пейзаж хорош! Но Нила я не вижу...»
«Что Нила нет, в том нет большой беды!-
Сказал Тюлень.- Но где снега? Где льды?»
«Позвольте!- удивился Крот.-
Есть кое-что важней, чем лед!
Забыл художник огород».
«Хрю-хрю,- заметила Свинья,-
Картина удалась, друзья!
Но с точки зренья нас, Свиней,
Должны быть желуди на ней».
Все пожеланья принял Слон.
Опять за краски взялся он
И всем друзьям по мере сил
Слоновьей кистью угодил,
Изобразив снега, и лед,
И Нил, и дуб, и огород,
И даже мед!
(На случай, если вдруг Медведь
Придет картину посмотреть...)
Картина у Слона готова,
Друзей созвал художник снова.
Взглянули гости на пейзаж
И прошептали: «Ералаш!»
Мой друг! не будь таким слоном:
Советам следуй, но с умом!
На всех друзей не угодишь,
Себе же только навредишь.
Обняла ромашка
Белую ромашку,
И стоят в обнимку —
Сердце нараспашку!
Летние подружки,
Белые ромашки,
Вам лесные феи
Выткали рубашки —
Не страшна им буря,
Пыльная завьюжка,
Не нужна им стирка,
Глажка да утюжка.
Вот примчался ветер,
Пыль вздохнула тяжко,
Но осталась белой
Ромашкина рубашка.
Вот пролился дождик,
Стала мокрой пташка,
Но сухой осталась
Ромашкина рубашка.
И опять ромашка
Обняла ромашку,
И стоят в обнимку —
Сердце нараспашку!
Вкусно пить из кружки,
Вкусно пить из чашки,
На которых нежно
Обнялись ромашки!
[...]
День стоял веселый
Раннею весной.
Шли мы после школы —
Я да ты со мной.
Куртки нараспашку,
Шапки набекрень, —
Шли куда попало
В первый теплый день.
Шли куда попало —
Просто наугад,
Прямо и направо,
А потом назад.
А потом обратно,
А потом кругом,
А потом вприпрыжку,
А потом бегом.
Весело бродили
Я да ты со мной,
Весело вернулись
К вечеру домой.
Весело расстались —
Что нам унывать?
Весело друг с другом
Встретимся опять!
[...]
В школе шумно, раздается
Беготня и шум детей…
Знать, они не для ученья
Собрались сегодня в ней.
Нет, рождественская елка
В ней сегодня зажжена;
Пестротой своей нарядной
Деток радует она.
Детский взор игрушки манят
Здесь лошадки, там волчок,
Вот железная дорога,
Вот охотничий рожок.
А фонарики, а звезды,
Что алмазами горят!
орехи золотые!
Прозрачный виноград!
Будьте ж вы благословенны,
Вы, чья добрая рука
Выбирала эту елку
Для малюток!..
Редко, редко озаряет
Радость светлая их дни,
И весь год им будут сниться
Елки яркие огни.
Дружит с солнцем ветерок,
А роса – с травою.
Дружит с бабочкой цветок,
Дружим мы с тобою.
Всё с друзьями пополам
Поделить мы рады!
Только ссориться друзьям
Никогда не надо!
Простой моряк, голландский шкипер,
Сорвав с причала якоря,
Направил я свой быстрый клипер
На зов российского царя.
На верфи там у нас, бывало,
Долбя, строгая и сверля,
С ним толковали мы немало,
Косясь на ребра корабля.
Просил: везу в его столицу
Семян горчицы полный трюм.
А я хотел везти корицу…
Уж он не скажет наобум!
Вошел в Неву… Бескрайней топью
Серели низкие края.
Вздымались свай гигантских копья,
Лачуги, бревна… Толчея!
И вот о борт толкнулась шлюпка,
Вошел, смеется: «Жив, камрад?»
Камзол, ботфорты, та же трубка,
Но новый — властный, зоркий взгляд.
Я сам плечист и рост немалый,—
Но перед ним, помилуй Бог,
Я — как ребенок годовалый…
Гигант! А голос — зычный рог.
Все осмотрел он, как хозяин:
Пазы, и снасти, и борта,—
А я, как к палубе припаян,
Стоял в тревоге, сжав уста.
Хватил со мной по стопке рома,
Мой добрый клипер похвалил,
Сел в шлюпку… «Я сегодня дома,—
Царица тоже» — и отплыл.
Как сон, неделя промелькнула.
Я помню низкий потолок,
Над койкой карты, два-три стула,
Токарный у стены станок,
План Питербурха в белой раме,
Простые скамьи вдоль сеней.
Последний бюргер в Амстердаме
Живет богаче и пышней!
Денщик принес нам щи и кашу.
Ожег язык — но щи вкусны…
Царь подарил мне ковш и чашу,
Царица — пояс для жены.
Со мной не прерывая речи,
Он принимал доклад вельмож:
Я помню вскинутые плечи
И гневных губ немую дрожь…
А маскарады, а попойки!
И как на все хватало сил:
С рассвета подымался с койки,
А по ночам, как шкипер, пил.
В покоях дым, чадили свечки.
Цуг дам и франтов разных лет,
Сжав губки в красные сердечки,
Плясали чинный менуэт…
Царь Петр поймал меня средь зала:
«Скажи-ка, как коптить угрей?»
На свете прожил я немало,
Но не видал таких царей!
Теперь я стар, и сед, и тучен.
Давно с морского слез коня…
Со старой трубкой неразлучен,
Сижу и греюсь у огня.
А внучка Эльза, — непоседа,
Кудряшки ярче янтарей,—
Все пристает: «Ну, что же, деда,
Скажи мне сказочку скорей!»
Не сказку, нет… Но быль живую,—
Ее я помню, как вчера.
«Какую быль? Скажи, какую?»
Про русского царя Петра.
План Питербурха в белой раме,
Простые скамьи вдоль сеней.
Последний бюргер в Амстердаме
Живет богаче и пышней!
Денщик принес нам щи и кашу.
Ожег язык — но щи вкусны…
Царь подарил мне ковш и чашу,
Царица — пояс для жены.
Со мной не прерывая речи,
Он принимал доклад вельмож:
Я помню вскинутые плечи
И гневных губ немую дрожь…
А маскарады, а попойки!
И как на все хватало сил:
С рассвета подымался с койки,
А по ночам, как шкипер, пил.
В покоях дым, чадили свечки.
Цуг дам и франтов разных лет,
Сжав губки в красные сердечки,
Плясали чинный менуэт…
Царь Петр поймал меня средь зала:
«Скажи-ка, как коптить угрей?»
На свете прожил я немало,
Но не видал таких царей!
Теперь я стар, и сед, и тучен.
Давно с морского слез коня…
Со старой трубкой неразлучен,
Сижу и греюсь у огня.
А внучка Эльза, — непоседа,
Кудряшки ярче янтарей,—
Все пристает: «Ну, что же, деда,
Скажи мне сказочку скорей!»
Не сказку, нет… Но быль живую,—
Ее я помню, как вчера.
«Какую быль? Скажи, какую?»
Про русского царя Петра.
[...]
Ветрено!
Ветрено,
Ветрено,
Вся земля
Проветрена!
Ветер листья с веток
Разогнал по свету:
Липовый,
Берёзовый,
Жёлтый лист
И розовый,
Красный,
Разноцветный,
Старый лист газетный…
Солнечно,
Ведренно…
Ветрено!
Ветрено!
Чертополох, роняя семена,
Покрылся их серебряною пеной.
И красотою необыкновенной
Мы любовались долго – дотемна.
А поутру её уже не стало:
Опала,
облетела,
отблистала.
Писать красиво не легко:
«Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко».
За буквой буква,
к слогу слог.
Ну хоть бы кто-нибудь помог!
Сначала «да», потом уж «ет».
Уже написано «дает»,
Уже написано «дает»,
Но тут перо бумагу рвет.
Опять испорчена тетрадь —
Страничку надо вырывать!
Страничка вырвана, и вот:
«Ко-ро-ва мо-ло-ко да-ет».
«Корова молоко дает»,
А нужно все наоборот:
«Дает корова молоко»!
Вздохнем сначала глубоко,
Вздохнем, строку перечеркнем
И дело заново начнем.
«Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко».
Перо цепляется за «ко»,
И клякса черная, как жук,
С конца пера сползает вдруг.
Одной секунды не прошло,
Как скрылись «ко», и «мо», и «ло»…
Еще одну страничку вон!
А за окном со всех сторон:
И стук мяча, и лай щенка,
И звон какого-то звонка,—
А я сижу, в тетрадь гляжу —
За буквой букву вывожу:
«Да-ет ко-ро-ва мо-ло-ко»…
Да! Стать ученым не легко!
[...]
Что может, ребята,
Присниться
Моржу?
Никто вам не скажет,
А я — расскажу.
Снятся моржу
Хорошие сны:
Африка снится,
Львы и слоны,
Доброе солнце,
Жаркое лето,
Снится земля
Зелёного цвета...
Снится,
Что дружит он
С белым медведем...
Снится,
Что мы к нему в гости
приедем!
В одном селе
Один Барбос
Залаял на луну.
Не так уж сильно этот пес
Нарушил тишину,
Да в это время, как на грех,
Не спал его сосед.
— Эй ты, потише, пустобрех, —
Залаял он в ответ.
И так как он рассержен был
И не был безголос,
То тут со сна заголосил
Еще один Барбос.
И тот соседа разбудил…
Вот тут и началось!..
Пошло гулять по всем дворам
— Не гавкать!
— Тихо!
— Что за гам!
— Да прекратите лай!
— Эй, будет вам!
— И вам, и вам!
— Ай-ай-ай-ай!
— Гав-гав!
— Ррр-гам! —
Такой поднялся тарарам —
Хоть уши затыкай!
И каждый, главное, всерьез
Других унять желает.
Не понимает он, Барбос,
Что сам он — тоже лает!
[...]
Дождик вышел погулять.
Глядь,
Из-за поворота
Выползает кто-то
С фонарищами-глазищами,
С поливальными усищами!
Поливает,
Поливает!
Всё умылось,
Всё сверкает!
И сияет мостовая.
Мостовая,
Как живая.
Дождь
Остановился —
Страшно рассердился:
— Очень мокро здесь идти!
Нам вдвоём
Не по пути.
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождем осенним тлея,
Чернеет тёмная листва.
А в поле ветер. День холодный
Угрюм и свеж — и целый день
Скитаюсь я в степи свободной,
Вдали от сел и деревень.
И, убаюкан шагом конным,
С отрадной грустью внемлю я,
Как ветер звоном однотонным,
Гудит-поет в стволы ружья.
1889
[...]
Облака опять поставили
Паруса свои.
В зыбь небес свой бег направили,
Белые ладьи.
Тихо, плавно, без усилия,
В даль без берегов
Вышла дружная флотилия
Сказочных пловцов.
И, пленяясь теми сферами,
Смотрим мы с полей,
Как скользят рядами серыми
Кили кораблей.
Hо и нас ведь должен с палубы
Видит кто-нибудь,
Чье желанье сознавало бы
Этот водный путь!
21 августа 1903, Старое Село
[...]
На тебя, на твои только силы,
Молодежь, вся надежда теперь.
Не легка твоя будет дорога, —
Но иди: не погибнет твой труд!
Знамя чести и истины строгой
Только крепкие в бурю несут!
Жил на свете
Мальчик Петя,
Мальчик Петя Пинчиков.
И сказал он:
Тётя, тётя,
Дайте, тётя,
Блинчиков.
Но сказала тётя Пете:
Петя, Петя Пинчиков!
Не люблю я, когда дети
Очень клянчут блинчиков.
Я Володины отметки
Узнаю без дневника.
Если брат приходит с тройкой
Раздается три звонка.
Если вдруг у нас в квартире
Начинается трезвон —
Значит, пять или четыре
Получил сегодня он.
Если он приходит с двойкой —
Слышу я издалека:
Раздается два коротких,
Нерешительных звонка.
Ну, а если единица —
Он тихонько в дверь стучится.
[...]
К речке уточки брели -
Переваливались,
А собаки с берегов
Перелаивались:
— Гав!.. Гав!..
— Кря?. Кря?.
— Вы потонете зазря!
Отвечали хромоножки:
— Нам в реке полно кормёжки,
Мы на то
И уточки,
Чтобы плавать
Туточки!